Но и до смерти до своей едва ли
Я позабуду тот и день и год,
Когда в Сибирь или куда подале
Поволжских немцев разом выселяли.
Не тех, кто побывал в судебном зале,
Не хутор, не деревню - весь народ.
В. Савельев
Время помнить наступило,
Кажется, сегодня мне,
Что у нас с тобою было
Две страны
В - одной стране.
Первая страна вставала
На виду у всей земли,
Радостно рапортовала!
А вторую вдаль везли
Вмиг перерубались корни.
Поезд мчался по полям
И у всех, кто есть в вагоне,
«сто шестнадцать пополам»…
Р. Рождественский
Эти горькие строки известного поэта родились в конце восьмидесятых годов двадцатого века, века потрясений, войн, политических репрессий. Долгое время события, связанные с периодом политических репрессий 1920-1950х гг., замалчивались. О немцах, как одной из наций, стало возможным говорить только в независимом государстве, какой стала Украина в начале 90-х. Пришло время, стали появляться архивные публикации и воспоминания непосредственных участников трагедии минувших лет. Правда обрушилась на нас с такой беспощадной откровенностью, что стало больно и страшно.
Национальность, как ярлык и как позор была.
А тех, кто помнил свой язык, дорога в ад вела.
Бараки грязные и вши, и непосильный труд.
И нет спасенья для души – врагами вас зовут.
Вы немцы – вот и вся вина, и молча спину гни.
Для вас смешалась и война, и лагерные дни.
За что на гибель обречён народ (пойди, спроси)
С Екатерининских времён, живущий на Руси.
Ответ один – сырой барак и проволочный забор.
А каждый немец – скрытый враг, и кончен разговор.
Вам отказали в праве жить, поставив цель одну,
На ваши плечи возложить за нацию вину.
Чтоб вы несли тяжёлый крест за лагерной стеной,
Сорвав с родных, обжитых мест проклятою войной.
Болезнь и смерть рядком стоят и холод, словно лёд,
А кто-то этот сущий ад «трудармией» зовёт.
Вы трудармейцы. В слове нет плохого ничего.
Но лишь спустя десятки лет мы знаем суть его.
Для многих жизнь оборвалась в те страшные года.
Могилы их не сосчитать теперь уж никогда.
Евгения Молчанова – Киевлянка, этническая немка
22 июня 1941 года – точка отсчёта трагических дней: непрекращающегося горя немецкого народа с Екатеринских времён живущего на Руси, годы нищеты и оскорблений, распада семей, смерти от непосильного труда, обвинений и унижений.
Чувство патриотизма и возмущения фашистской агрессией охватило всех немцев, проживающих в Советском Союзе, они восприняли нападение нацистского рейха как вторжение в родной дом. Но огульно обвинённые в массовом шпионаже и пособничестве врагу, без вины виноватые, репрессированные немцы, теряя родных и близких, свои дома, храмы, школы, не имея права говорить на своём языке, грузились в пульмановские вагоны с мизерным запасом воды и еды ехали в неизвестность.
К началу ВОВ в Красной Армии служило около 34000 этнических немцев. К ним в период войны присоединилось небольшое количество их соплеменников, прошедших специальный отбор. Уже в первые, самые трудные дни и месяцы войны, этнические немцы проявили себя на фронте как отважные, стойкие и умелые солдаты и командиры. Имена некоторых становились известными далеко за пределами Советского Союза, превратились в символы патриотизма, воинской доблести и чести. Одним из наиболее ярких примеров тому является подвиг экипажа бомбардировщика, который 26 июня 1941 года направил свой пылающий самолет на колонну техники гитлеровских войск. Командиром экипажа был этнический немец капитан Гастело Николай Францевич, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза.
28 августа 1941 года вся страна узнала из газеты «Комсомольская правда» о доблестном зенитчике – этническом немце Генрихе Неймане, сбившем 4 бомбардировщика «Юнкерс». В интервью писателю Солодарю он сказал: «Да, я – немец. И всей душой ненавижу того, кто смеет называть себя вождём немецкого народа. И с ордами этого насильника я буду бороться так, чтобы… Впрочем, Вам же известен текст присяги Красной Армии?!»
И вот в тот же день, 28 августа 1941 года, 70 лет назад был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о депортации немцев Поволжья, а затем и всех немцев, проживающих на территории СССР, ранее – 18 августа немцев Крыма.
Жертвами Указа стали все немцы – старики, взрослые и ещё не родившиеся дети…
Жестокая война и бесчеловечная депортация вырвала всех мирных советских людей, в том числе и немцев из привычной жизни. Конечно, можно было официально отказаться от своего языка, этнической принадлежности, имени и, тем самым, значительно облегчить свою участь. Но большинство немцев предпочли каторжный труд, лагерные нары и смерть от голода такой измене.
Великий Гёте писал: «Невозможно всегда быть героем, но всегда можно оставаться человеком!» Трагическая судьба нашего народа является убедительным подтверждением этому. Даже в адовых муках оболганный и униженный, рассеянный на гигантских просторах советской империи, потерявший в ходе депортации, на спецпоселениях и в трудовой армии более миллиона своих сыновей и дочерей, наш народ сумел сохранить свою светлую душу и сберёг своё доброе имя.
28 августа для всех немцев бывшего Советского Союза давно стало символом несправедливости и геноцида в отношении нашего народа. Сколько бы не прошло лет, никогда не забудут об этом все пережившие депортацию. Никогда не забудут условия спецпоселений их дети, родившиеся и выросшие за колючей проволокой. Никогда не забудется боль пережитых репрессий и унижений и в нашем поколении, потому что она передана по крови. Наша задача – продолжить эту цепочку памяти в наших детях и внуках.
«Я плачу»
Я письма читаю. В них боль и страданья.
«Был срок нам для сборов короткий назначен…»
«Мы в Бальцере жили…» Другие названья…
Кавказ и Поволжье… - Читаю и плачу
«Враги и шпионы мерещились всюду:
Душить и давить их… А как же иначе…»
«Наш домик у Волги никак не забуду.
Он снится мне часто…». – Читаю и плачу.
«В вагоне нас было, как в бочке селедки…
Звучало в ушах завыванье собачье…
Прощались они, не щадя свои глотки,
Собаки, как люди…». – Читаю и плачу.
«В степи нас ссадили… Мы рыли землянки…
Уж холодно было, дожди шли в придачу…»
«В сибирской тайге, на глухом полустанке
Сестру схоронили…». – Читаю и плачу.
«Отца еще раньше у нас расстреляли…
Семью же сослали в поселок рыбачий.
Потом нашу маму с конвоем забрали.
Остались одни мы…» - Читаю и плачу.
«Мне было тринадцать, братишкам по восемь.
В колхозе пришлось мне работать-батрачить.
«Где мама, где папа? Скажите, мы просим».
«В трудармии ваши…» - Читаю и плачу.
«В трудармии люди как свечи сгорали…
День зимний короток, холоден и мрачен…
Умерших весною во рвы побросали…
Без знака могилы…» - Читаю и плачу.
«В поселке соседнем сестра умирала.
Пошел я проститься. Но вот незадача…
Закон я нарушил. Ни много, ни мало…
«Десятку» мне дали…» - Читаю и плачу.
«Был в школу зачислен уже переростком.
А там я внезапно врасплох был захвачен.
Смеясь, издевались жестоко подростки…
Плохим был мой русский…» - Читаю и плачу.
«Имел в аттестате пятерки я только.
В Москву захотелось. Желаньем охвачен.
В Москве запретили учиться, поскольку
Я – немец российский…» - Читаю и плачу.
Страшны и жестоки былого картины.
День нынешний тоже неласков. Задача:
Крепиться, бороться. Не плачут мужчины.
А я все читаю… Читаю и плачу.
Валентин Раймер
В столице Украины Киеве 28 августа рядом с немецкой Евангелическо-лютеранской церковью им. Святой Екатерины (ул. Лютеранская, 22), будет открыт памятный знак немцам – жертвам репрессий и депортации «Скорбящий ангел».
Ценою слёз и материнской боли
Война была оплачена сполна….
Мы память чтим
И не позволим,
Чтоб разразилась новая война!
Мы помним!
Ольга Пащенко,
Председатель общества немцев
«Возрождение» г. Белая Церковь
